Другие факты, свидетельствующие об эволюции

Как известно, первые классификационные системы, введенные в зоологию и ботанику, были созданы в то время, когда в биологических науках нераздельно господствовала теория о постоянстве видов, обязанных своим существованием акту или актам творения. Однако систематики заметили, что каждая система отличается определенным порядком и иерархией, а не является хаотической. Виды, очень сходные между собой, систематика объединяет в один род, сходные роды в семейства, семейства в отряды, а отряды в классы. Наконец классы, обладающие определенными сходствами, систематика относит к одному типу. Однако лишь принцип эволюции объясняет, почему такой, а не иной порядок, характеризует классификационную систему.

Виды, отнесенные к одному роду, или находящиеся в близком родстве, произошли эволюционным путем из общего родового ствола. Так же обстоит дело и с другими высшими категориями зоологической и ботанической систематики. Все представители позвоночных животных обладают некоторыми основными общими чертами. Эти сходства указывают на общее происхождение, на эволюционное развитие из какой-то группы животных, которые являлись предками всех позвоночных. Чем более систематика будет приближаться к естественной, то есть основанной на родовом родстве, тем более такая система будет отображать истинные эволюционные взаимоотношения.

В стремлении создать естественную систему, современный систематик не может основываться лишь на живущих в настоящее время формах, а должен принимать также во внимание ископаемые формы. Если мы представим себе все филогенетическое развитие животного мира в форме бурно ветвящегося дерева, ветви на вершине которого представляют нам живущие в настоящее время виды, то на основании анатомических и эмбриологических данных можно было бы без труда понять взаимосвязь между отдельными семействами.

Однако не следует забывать, что в процессе эволюции преобладающее большинство форм полностью вымерло, что исчезали крупные ответвления и большие ветви, как и неисчислимое количество более мелких веточек. Поэтому изучение лишь современной фауны, без учета палеонтологических данных, не может дать нам полной картины и не может привести к правильному пониманию всех родственных связей между живущими в настоящее время организмами.

В процессе эволюции вновь возникшие организмы, лучше приспособленные к новым условиям, неизбежно приводят к вымиранию старых архаических и хуже приспособленных форм. Поэтому среди современной фауны мы чаще всего не видим переходных форм, связывающих изолированные в настоящее время друг от друга формы животных. Переходные или архаические формы могли сохраниться только в исключительных случаях, в таких средах, в которых не только физические условия не претерпели значительных изменений, но в которых они не нашли новых, лучше приспособленных к жизни конкурентов. Такие формы являются как бы живыми окаменелостями, и наличие их служит следующим доказательством эволюции, которое представляет систематика.

Рис. 55. Утконос; по Доманевскому

Архаические формы представляют интерес еще и потому, что они сохранились почти в неизмененном виде от древнейших времен. Так, например, гаттерия (Sphenodon) прожила почти не изменяясь с юрского периода, а опоссумы с мелового. Lingula, относящиеся к плеченогим, совершенно сходны с формами, жившими в ордовике примерно 400 миллионов лет тому назад. Устрицы также живут уже около 200 миллионов лет, претерпев лишь незначительные изменения. В последнее время сделаны ценные открытия в этой области.

Мы уже указывали выше о том, что в море, вблизи Мадагаскара были обнаружены представители казалось бы давно вымерших кистеперых рыб (Latimeria), которые когда-то дали начало эволюции земноводных. В 1952 выловлены из глубины океана, на запад от Коста-Рика, представители древних моллюсков (Monoplacophora), а в 1958 г. выловлены следующие экспонаты этой группы в северной части Перуанско-Чилийской Котловины. Эти формы относятся к роду Neopilina. Если считалось, что кистеперые рыбы вымерли примерно 70 миллионов лет тому назад, то представители Monoplacophora были известны как окаменелости, относящиеся к периоду примерно 300 миллионов лет тому назад.

К реликтовым формам относятся также представители очень интересного с точки зрения эволюции отряда млекопитающих, так называемые клоачные (Monotremata). Два живущие в настоящее время представителя этого отряда, то есть утконос и ехидна, отличаются целым рядом анатомических и физиологических признаков, которые приближают их к пресмыкающимся. Клоачные являются единственными млекопитающими животными, откладывающими яйца. Однако тело их покрыто волосами, а молодые животные вначале питаются молоком матери. Ехидна встречается в Австралии, Тасмании и Новой Гвинее, утконос - в Австралии.

Почти в каждой системе органов клоачных можно обнаружить признаки, делающие их похожими на пресмыкающихся. Как указывает само название, они имеют клоаку, то есть общий выводной проток мочеполовых органов и кишечника. Молоко выплывает из желез на брюшной поверхности тела, однако протоки этих желез не сливаются в один общий, который бы открывался на вершине молочной железы. Яйца клоачных бывают довольно крупными и содержат большое количество желтка.

Происхождение клоачных остается довольно загадочным. Первые ископаемые формы встречаются в плейстоцене. Симпсон считает, что это скорее очень измененные млекопитающеобразные пресмыкающиеся, которых "мы относим к млекопитающим скорее согласно определению млекопитающих, чем с точки зрения их происхождения".

Сохранение в живых реликтовых форм почти в неизмененном виде со столь давних времен может доставить нам определенные данные относительно самого темпа эволюционного процесса. Это очень сложный вопрос, на который трудно найти удовлетворительный ответ. Палеонтологические данные свидетельствуют о том, что в разных группах животных эволюционный процесс происходит в разном темпе. Одна из групп животных подвергается быстрым изменениям, другие не изменяются в течение длительных периодов времени.

Теперь следует коротко остановиться на биохимических и физиологических доказательствах эволюции. В основном эти доказательства аналогичны рассмотренным выше доказательствам из сравнительной анатомии и эмбриологии. На основании биохимического и физиологического сходства можно также судить о родстве организмов. Мы считаем целесообразным рассмотреть совместно биохимические и физиологические доказательства, так как указывает G. Hopkins, обе эти дисциплины стремятся к той же цели. Физиология занимается функцией отдельных органов, тогда как биохимия исследует явления с точки зрения молекулярных процессов.

Так же, как морфологические науки указывают на определенные признаки, свойственные по существу всем организмам, как, например, клеточное строение их, строение клеток, так и физиология и биохимия открывают общие черты, свойственные всем живым существам, которые свидетельствуют о происхождении всех живых организмов из общего ствола. У всех живых существ имеется общий наследственный субстрат, которым являются нуклеиновые кислоты. Всюду встречаемся со сходными ферментативными системами, регулирующими процессы метаболизма, и открываем одинаковые основные функции, характеризующие каждое живое существо.

Исследования двух польских биохимиков Марцеля Ненцкого и Леона Мархлевского показали, что скелет молекулы растительного пигмента - хлорофилла построен в основном по тому же образцу, как и пигмент крови, то есть гемоглобин. Таким образом, несмотря на все различия, существует все же связь между растительным и животным миром.

Согласно современным взглядам биохимической генетики порядок отдельных составных частей молекулы нуклеиновой кислоты, как субстрата наследственности, определяет очередность аминокислот в молекуле белка. Белок же, как известно, является той биохимической составной частью, которая отличается наибольшим разнообразием благодаря чему каждый организм отличен от другого.

Таким образом, специфичность наследственного субстрата обусловливает специфичность организма.

Организм туфелки отличается от организма гидры. Наследственным субстратом этого различия является разница в строении молекул нуклеиновых кислот. На этом основаны все дальнейшие различия, а прежде всего, различие между белком туфельки и белком гидры.

Невозможно безнаказанно пересадить кожу одного вида млекопитающих другому, так как эти виды отличаются своим биохимическим составом и кожа у представителя другого вида не приживается. Эта биохимическая специфичность может итти так далеко, что каждый индивидуум может обладать индивидуальной специфичностью, проявляющейся в реакции на пересадку тканей от других организмов, относящихся к тому же виду. Так например, если пересадить кожу от одного человека другому, то она не примется и через некоторое время отторгнется.

Пересаженные ткани (трансплантаты) принимаются тогда, когда обе особи являются биохимически одинаковыми. У человека такая возможность существует у однояйцевых близнецов, которые развиваются из одной яйцеклетки, оплодотворенной одним сперматозоидом. В этом случае генотипы, то есть набор генов таких близнецов, являются одинаковыми, а потому эти организмы являются также одинаковыми с точки зрения биохимии.

Эти биохимические сходства и различия между разными организмами можно изучать при помощи особого исследования крови, то есть серологическим методом. Результаты серологических анализов дали нам много важных доказательств свидетельствующих о правильности эволюционного принципа, и во многом помогли при исследованиях биохимического родства между разными группами животных. Исследования эти обоснованы на открытиях венского бактериолога Г. Крауса (1897).

Коротко, методика этих исследований основана на следующем принципе. Если в организм' млекопитающего или птицы ввести парэнтерально какой-нибудь белок животного или растительного происхождения, так называемый антиген, то организм в ответ вырабатывает антитела, которые также являются белками. Антитела реагируют с тем антигеном, который привел к их возникновению. В результате реакции антитела с соответствующим антигеном образуется осадок, то есть происходит преципитация. Поэтому такую серологическую реакцию называют осадочной реакцией, или реакцией преципитации.

Рассмотрим это явление на конкретном примере. Кролику в кровь повторно вводим человеческую сыворотку. В результате этого в крови кролика в ответ на антиген человека образуются антитела, так называемые преципитины. Если теперь сыворотку такого кролика смешать в пробирке с человеческой сывороткой, то наступит реакция между антигеном и преципитином, то есть антителами, и возникнет осадок, который отчетливо виден невооруженным глазом.

В начале нашего века Nuttal своими исследованиями доказал, что сыворотка кролика, содержащая антитела на человеческие антигены, может дать осадок не только с человеческой сывороткой, но также и с сывороткой человекообразных обезьян, хотя в этом случае осадок будет меньшим. Как следует объяснить этот факт? Преципитационный способ позволяет нам серологическим путем, то есть биохимически, установить сходство белков. Антитела, образовавшиеся под влиянием человеческого антигена, то есть человеческого белка, реагируют также, хотя и в меньшей степени, с белком человекообразных обезьян. Если реакция преципитации была бы абсолютно специфической, то пришлось бы принять, что в крови обезьян имеется определенное количество белковых молекул, идентичных с молекулами человеческого белка. Однако это не совсем так, ввиду, того, что реакция преципитации не является абсолютно специфической.

По Ландштейнеру, реакция может наступить, хотя и в более слабой степени, в том случае, когда белки сходны между собой. Таким образом, пользуясь реакцией преципитации, можно определить, в какой степени белки разных организмов сходны между собой, то есть какая степень родства имеется между разными организмами. Трудно объяснять сходство между белками разных форм животных и растений каким-то случайным стечением обстоятельств, тем более, что серологические анализы обычно только подтверждают наши предположения, возникшие в результате анатомических эмбриологических, и палеонтологических исследований. Так как результаты изучения родственных связей человека с живущими в настоящее время представителями животного мира будут подробно изложены в главе, посвященной эволюции человека, ниже мы приводим только некоторые данные из области зоологии.

Результаты серологических анализов в основном совпадают с данными эволюционной систематики. Известно, что виды, относящиеся к одному роду, с серологической точки зрения находятся в более близком родстве, чем виды, относящиеся к разным родам. Чем более исследуемые формы отличаются друг от друга и относятся к высшим систематическим категориям, тем слабее их серологическое родство. Так, например, реакция преципитации будет слабее, если мы будем сравнивать два организма, относящиеся к двум разным семействам, чем если мы сравним два организма, относящиеся к тому же семейству, но к двум разным родам.

Оказалось, что сыворотка, содержащая антитела на сыворотку ламы, дает относительно слабую реакцию с сывороткой верблюда, а гораздо более сильную с сывороткой оленя, овцы и козы. Сыворотка с антителами на сыворотку кита сильней всего реагирует с сывороткой других китов, а слабо с сывороткой свиней и жвачных животных. Сумчатые находятся в близком родстве между собой, за исключением так называемого тасманийского волка. Среди рептилей сыворотка с антителами на сыворотку черепахи реагирует только с сывороткой черепах и крокодилов. Ящерицы находятся в близком родстве со змеями, тогда как черепахи - с крокодилами.

Оказалось также, что птицы обладают какой то степенью родства с черепахами и крокодилами, а между птицами и ящерицами или змеями серологическое сходство выражено гораздо слабее. В этом случае серология подтверждает палеонтологические данные. Оказалось также, что все птицы обладают гораздо большим серологическим сходством, чем, например, млекопитающие разных групп. Приведем один пример.

Некоторые из зоологов считали, что существует близкое родство между мышами, морскими свинками, бобрами и белками с одной стороны и с зайцами и кроликами с другой. Другие же систематики относили кроликов и зайцев к отдельному отряду Lagomorpha, не относя их к грызунам (Rodentia). Результаты серологических анализов подтвердили правильность этой последней теории, так что в настоящее время мы различаем два отдельные отряды: Rodentia и Lagomorpha.

Nuttal и его сотрудники в своих пионерских исследованиях получили при помощи серологических данных много очень ценных сведений, касающихся эволюции. Они обнаружили, например, что антитела на белок оболочников (Tunicata) не дают реакции с белками позвоночных. Круглоротые вступают еще в реакции с белком хрящевых и костистых рыб, однако не реагируют с белком других позвоночных. Оказалось также, что бесхвостые земноводные являются лишь далекими родственниками хвостатых земноводных.

Оказывается что часто организмы, берущие начало от какого-то одного очень старого ствола, так разграничились химически в процессе дальнейшей эволюции, что серологические анализы дают отрицательный результат. Следует помнить, что различия, наступающие в процессе эволюции отдельных форм, не обязательно касаются в одинаковой степени морфологического и биохимического различия. Иногда, несмотря на то, что морфолог может обнаружить сходство строения, серолог обнаруживает полное отсутствие реакции преципитации. И наоборот, иногда морфологические исследования указывают на различие двух форм, которые однако сохранили еще серологическое сходство.

Напомним один пример, важный потому, что именно серологическое исследование открыло истинное родство. Большого морского членистоногого - мечехвоста (Limulus) систематики относили к первичным ракообразным. Это нашло свое отражение в его английском обиходном названии: King crab, то есть королевский краб. Это морское животное. А между тем оказалось, что сыворотка, например, кролика, с антителами, образовавшимися на белок крабов, сильно реагирует только с белками других ракообразных, не давая реакции с белком выше указанного мечехвоста. Зато сыворотка, содержащая антитела на белок этого животного, сильно реагирует с белком паукообразных, тогда, как с белком ракообразных или совсем не дает реакции, или дает очень слабую реакцию. Таким образом, доказано его родство с паукообразными, а родство его с ракообразными сомнительно. Зоологическая систематика придерживается в настоящее время именно этого взгляда. Это интересный пример, так как в этом случае серологические исследования помогли открыть истинное родовое родство.

Относительно не так давно ученые старались установить при помощи серологических методов, которая из многочисленных гипотез относительно происхождения позвоночных, является наиболее правильной. Wilhelmi прежде всего обнаружил, что полухордовые обладают особенными биохимическими сходствами с иглокожими. В этом случае биохимические исследования дали такие же результаты, как и сравнительная эмбриология. По этой теории формы, давшие начало типу хордовых, происходят от иглокожих. Результаты анализов Wilhelmi нашли позже подтверждение в другом разделе исследований эволюционной биохимии. Мы считаем, что хотя бы с этой точки зрения следовало бы рассмотреть их ближе.

Биохимические реакции протекают в определенной последовательности. Виноградный сахар, то есть глюкоза, может в лаборатории подвергаться быстрому сжиганию. Конечными продуктами этой реакции являются двуокись углерода и вода, причем освобождается определенное количество свободной энергии. Этот же процесс сжигания Сахаров происходит и в живом организме, в виде многих последовательных реакций, протекающих под влиянием органических катализаторов, то есть ферментов.

В свете современных взглядов биохимической генетики образование каждого фермента происходит благодаря действию определенного гена. Биохимия показала, что процесс гликолиза, то есть постепенного ферментативного распада виноградного сахара, протекает в разных клетках и у разных организмов при помощи тех самых ферментов. Эта гомология процесса гликолиза указывает на эволюционную связь, существующую между разными организмами, свидетельствуя еще раз о правильности принципа эволюции.

Мышечная ткань является высоко дифференцированной тканью и приспособлена к быстрому и длительному действию. Своей способностью к очень быстрым сокращениям она обязана особым свойствам мышечного белка, который называем актомиозином. "Актомиозин встречается только в мышцах и является примером того, каким образом специализация химической структуры может создать молекулярную основу для особой физиологической функции".

Поперечнополосатые мышцы, как и другие ткани, также имеют полный набор ферментов, управляющих гликолизом и тканевым дыханием. Главным источником энергии, как в работе мышц, так и в функции электрических органов некоторых рыб, в образовании света в некоторых световых органах животных, и вообще в работе, производимой клетками и тканями живого организма, является разложение аденозинтрифосфорной кислоты (АТФ) в аденозиндифосфорную кислоту (АДФ).

Благодаря наличию в тканях АТФ, то есть высокоэнергетического соединения, организм обладает запасами энергии, которые в соответствующее время могут освободиться. Повторный синтез, или ресинтез АТФ, наступает за счет энергии, освобождающейся при разложении углеводов, жиров и белков. Таким образом, ткань получает свободную энергию при разложении АТФ, а затем ресинтезирует АТФ при гликолизе или дыхании. В мышцах, которые способны к быстрой и длительной работе, имеется дополнительный механизм, обеспечивающий очень быстрый ресинтез АТФ.

В мышцах позвоночных имеется субстанция, называемая фосфогеном, то есть особое соединение фосфорной кислоты с органическим веществом, называемым креатином - креатинфосфорная кислота (КФ). Это соединение способствует почти моментальному ресинтезу АТФ. Реакцию можно представить схематически следующим образом: АТФ разлагается на АДФ, освобождая при этом энергию. АДФ, реагируя с КФ, почти моментально восстанавливает АТФ и освобождает креатин. Благодаря этому быстрому обеспечению фосфогеном процесс гликолиза и дыхания может происходить в более медленном темпе.

Сравнительные исследования фосфогенов, встречающихся в мышцах разных животных, показали основное различие между позвоночными и беспозвоночными животными. Оказалось, что все позвоночные, включая и круглоротых, содержат креатинфосфорную кислоту (КФ), тогда, как у беспозвоночных имеется аргининфосфорная кислота (АФ). Ланцетник, относящийся к хордовым, среди которых образует группу бесчерепных, имеет также в своих мышцах КФ, то есть с этой точки зрения сходен с позвоночными.

Установление этих фактов склонило D.M. Neddham и ее сотрудников к исследованию в этом направлении как низших хордовых, так и некоторых беспозвоночных. Автор стремилась найти зависимость между результатами биохимических исследований фосфогенов, содержащих высокоэнергетические соединения фосфора, и эволюционных исследований происхождения позвоночных. Оказалось, что оболочники (Tunicata) содержат только АФ, а не имеют КФ.

У иглокожих дело выглядит иначе. У одних из них обнаружена только АФ, у других только КФ, тогда, как у морских ежей, например, обнаружена как АФ, так и КФ. Возможно, что наличие АФ или КФ зависит от простого мутационного изменения, и что у представителей иглокожих произошло изменение фосфогена, встречающегося у других беспозвоночных, то есть АФ, в фосфоген, встречаемый у позвоночных, то есть КФ. Этой лабильностью двух видов фосфогенов обладают иглокожие и эволюционно родственные им хордовые, у которых, за исключением позвоночных, отмечаем различные взаимоотношения этих соединений. Так оболочники имеют исключительно АФ, полухордовые имеют как АФ, так и КФ, а ланцетник имеет исключительно КФ, как и все позвоночные.

Результаты этих исследований не только указывают на иглокожих, как на тот тип, который вероятно находится в родстве с первыми хордовыми, на что указывают и исследования сравнительных морфологов, но кроме того позволяют предполагать, что в процессе закрепления соответствующих типов фосфогенов, наличие у иглокожих того или другого вида фосфогена было признаком, не имевшим значения для действия естественного отбора.

Интересно, что исследования для эволюционных целей разных форм фосфогена у зрелых животных, может также найти применение в биохимических исследованиях у зародышей. До настоящего времени эмбриология доставила доказательства эволюции, основанные на морфологических данных, в настоящее время эмбриолог - эволюционист пользуется также биохимическими способами.

В организме аргинин является предшественником креатина. Оказалось, что существует соответствие между явлениями филогенеза и онтогенеза, если речь идет об аргинине и креатине. Мы уже указывали на то, что у беспозвоночных фосфоген встречается в виде аргининфосфорной кислоты, тогда, как у позвоночных встречается креатинфосфорная кислота. У молодых зародышей хрящевых рыб вначале появляется аргинин, а лишь позднее креатин. Молодые зародыши морских ежей имеют вначале только и исключительно АФ, к которой позднее присоединяется КФ.

Аналогичные биохимические явления из области эволюционной эмбриологии отмечаем в образовании организмом продуктов выделения, содержащих азот. Соединения азота у рыб выделяются в виде солей аммония. Земноводные и черепахи выделяют главным образом мочевину, тогда, как птицы, ящерицы и змеи выделяют мочевую кислоту. В процессе эволюции вначале выделялись соединения азота в виде солей аммония, позже в виде мочевины, а в конце в виде мочевой кислоты.

В исследованиях J. Needham по биохимии зародышей птиц оказалось, что зародыш курицы на четвертый день инкубации около 90% азота выделяет в виде аммиака. По мере уменьшения количества выделяемого аммиака, увеличивается выделение мочевины, которое достигает своего максимума на девятый день инкубации. Затем падает количество выделяемой мочевины и в качестве продукта обмена азота появляется мочевая кислота.

Другой пример относится к биохимической связи между видовым и онтогенетическим развитием. Этот вопрос был разработан польскими исследователями, Балашевичем и Минцувной. Они обнаружили, что продуктом азотного обмена головастиков является главным образом аммиак, тогда, как зрелые формы выделяют мочевину. Результаты этих анализов были подтверждены и дополнены Munro. Этот автор обнаружил, что в моменте наиболее интенсивно протекающего процесса преобразования, когда у головастика пробиваются передние конечности, атрофируется хвост и расширяется ротовое отверстие, прекращается образование аммиака, как конечного продукта обмена азота, и вместо него появляется мочевина.

Следующим интересным примером интерпретации биохимических данных в духе эволюционизма, являются исследования ионного состава и осмотического давления у морских и пресноводных беспозвоночных и у позвоночных животных. Большинство морских беспозвоночных животных имеет такой же состав ионов и такое же осмотическое давление, как морская вода. Зато пресноводные беспозвоночные и позвоночные животные способны регулировать как концентрацию, так и состав жидкостей организма.

Macallum первый обратил внимание на сходство между ионным составом морской воды и сывороткой крови позвоночных. У представителей морских беспозвоночных отношение разных ионов, содержащихся в их тканевых жидкостях, соответствует отношению этих ионов в морской воде. У позвоночных зато ионы магния имеются в значительно меньшем количестве. Macallum предполагает, что этот факт имеет свое значение с точки зрения эволюции. Несомненно колыбелью первых живых существ было море. Он считает, что ионный состав крови позвоночных отображает химические взаимоотношения, господствовавшие в древних морях, в которых содержалось значительно меньше ионов магния и несколько меньше ионов натрия, чем в настоящее время.

Мнение Walda является несколько отличным. Не все беспозвоночные животные, заселяющие пресные воды, сразу приспособились к столь различным условиям жизни. Заселение пресных вод морскими беспозвоночными повторялось многократно в разные времена. Wald предполагает, что различные морские беспозвоночные приспосабливались к жизни в пресных водах, снижая до минимума свое осмотическое давление.

Каким же образом в процессе эволюции развились пресноводные позвоночные? Можно предположить, что позвоночные развились из форм беспозвоночных, живших уже в пресных водах. В связи с этим следует напомнить о приведенных уже выше взглядах Berrilla, который считает, что позвоночные возникли из неотенических форм асцидии (Ascidia), входящих постепенно от устий рек в пресные воды.

Ясно, что это более или менее правдоподобные гипотезы, которые, однако, указывают на то, что современная наука все чаще стремится в исследованиях проблемы эволюции обосновываться на биохимических данных, дополняющих и расширяющих сведения, полученные при помощи морфологических исследований. Эволюционной биохимии предстоит, несомненно, решить еще много проблем. Не следует сомневаться, что применение биохимических методов исследования может быть в той же степени плодотворным для эволюционизма, как и для генетики. С этой точки зрения правильным является высказывание генетика и биохимика Хольдейна (J.В. S. Haldane), который считает, что в общей сложности эволюционный процесс следует рассматривать, как процесс биохимический.

Заканчивая разбор биохимических данных с точки зрения эволюции мы бы хотели еще раз напомнить об очень интересных достижениях, являющихся предвестником будущих исследований. Речь идет об анализе аминокислотного состава белков вымерших организмов. До недавнего времени считалось, что после смерти организма белки неминуемо подвергаются гнилостным процессам, и что даже отдельные аминокислоты не могут сохраниться. Интересно, что несколько лет тому назад американским ученым удалось обнаружить большое количество этих соединений в остатках животных, живших даже 300 миллионов лет тому назад.

Как пишет Abelson, в ребрах одного из динозавров (Stegosaurus stenops, жил 150 миллионов лет тому назад), обнаружено небольшое количество аланина, глютаминовой кислоты и глицина. В еще меньшем количестве обнаружены аспарагиновая, изолейциновая, пролиновая и валиновая кислоты. Очень интересным является факт, что панцирь девонской рыбы Dynichthys terelli, жившей 300 миллионов лет тому назад, содержал относительно большое количество аминокислот. Остатки этой рыбы сохранились в условиях, затрудняющих окисление.

Особенно важным для познания начала эволюции живых существ может оказаться обнаружение первичных молекул органических соединений в предкембрийских слоях, и более тщательное изучение их. Американские ученые считают это возможным, указывая на значительно большую стойкость порфирин, чем исследованных аминокислот, а Е. Barghoorn получил даже органический пигмент из предкембрийских сланцев, насчитывающих 1,4 миллиарда лет.

Глава нашей книжки, занимающаяся биологическими доказательствами эволюции, слишком коротка, чтобы подробнее изложить достижения отдельных биологических дисциплин. Представляя данные из сравнительной анатомии, биогеографии, палеонтологии, систематики и биохимии вместе с физиологией мы были вынуждены ограничиться лишь избранными вопросами. Мы также не имели возможности остановиться на убедительных доказательствах эволюции из других областей знания, как, например, экология, зоопсихология и так далее. Мы считаем, однако, что даже приведенного материала вполне достаточно, чтобы убедить каждого в правильности принципа эволюции. Если бы мы отбросили этот принцип, все богатство фактов, собранных наукой, не могло бы найти логического объяснения.

Хотя многие из доказательств имеют значение косвенных, то в совокупности они дают столь убедительный материал, что никто не может возражать против них. Следует добавить, что палеонтология дает нам доказательства прямого характера и что достижения разных наук дополняют друг друга. Если палеонтология доказывает, что птицы произошли эволюционным путем от пресмыкающихся, то факты, добытые сравнительной анатомией, эмбриологией и биохимией приводят к тому же выводу.

Благодаря фактам, почерпнутым из разных отраслей биологических наук, мы в настоящее время считаем биологическую эволюцию не только убедительной научной теорией, но и несомненным научным фактом.